Moskovskiy arhitekturnyy institut (gosudarstvennaya akademiya) MARHi (Landshaftnaya arhitektura)
from 01.01.2023 until now Moscow, Moscow, Russian Federation
GRNTI 67.07 Архитектура
OKSO 35.04.09 Ландшафтная архитектура
BBK 7 КУЛЬТУРА. НАУКА. ПРОСВЕЩЕНИЕ
BBK 85 Искусство. Искусствознание
The article considers the problem of the loss of the historical identity of the urban environment on the example of Kaliningrad. To solve the problem, the author proposes the method of "metaphor", which includes three basic techniques: "visual/direct" illustration, "dendromodeling" and "recreation of physical form". A brief retrospective of practical and scientific works devoted to this topic is presented.
landscape architecture, reconstruction, image of city, historical environment, cultural context, identity, Kaliningrad city
Бейрут, Алеппо, Советский Минск, всем известные Помпеи, погребенные под слоем пепла, затонувшая Молога, ушедшая под воду из-за землетрясения Александрия – многие города были стерты с лица земли или пострадали в результате стихийных бедствий, войн и иных причин. Одним из ярких примеров городов, подвергшихся серьезным разрушениям, является Калининград, находящийся в западной части России, за годы своего существования четырежды претерпевший смену государственности, а вместе с ней и стилистики облика городской среды. В настоящее время город продолжает расти и развиваться, хотя значительная часть его исторической застройки была уничтожена во время Второй мировой войны и после нее. Проблема утраты историчности среды особенно заметна на сегодняшний день в Калининграде в связи с ускорившимися темпами застройки городских территорий по проектам, над которыми зачастую «не мудрствовали лукаво».
Строительство Калининграда (или по-немецки Кёнигсберга) началось в 1255 году, когда на берегах реки Преголи прусскими завоевателями был построен Королевский тевтонский замок. Вокруг замка обособленно друг от друга росли и развивались три средневековых города: Альтштадт, Кнайпхоф и Лёбенихт, объединенные в единое городское образование город Кёнигсберг в 1724 году.
Отличительные черты застройки средневекового Калининграда прослеживались на всех этапах формирования генерального плана города и уровнях его ландшафтной организации. Прямоугольная решетка улиц, характерная для прусских городов своего исторического периода, готические ансамбли королевского замка и римско-католического собора на острове Канта (Кнайпхоф), выделяющиеся в среде в роли градостроительных доминант, невысокая 3-4-этажная рядовая брандмауэрная застройка вдоль реки, ландшафтные фортификационные сооружения в виде земляных насыпей и рвов с водой могут быть названы визуальными носителями культурного кода среды Калининграда.
После вступления Кёнигсберга в состав Германской империи в XVIII веке интенсивное развитие получила застройка городской территории, вокруг которой было выстроено несколько поясов фортификационных сооружений, утративших свое функциональное назначение к началу XX века и переоборудованных под руководством ландшафтного архитектора из Гданьска Эрнста Шнайдера в «зеленое кольцо» парковых ансамблей, сомкнувшееся вокруг плотно застроенного средневекового города.
К сожалению, во время Второй мировой войны город пострадал от бомбардировок, в результате чего от многих исторических зданий и ансамблей не уцелело даже фрагментов.
В советское время руины тевтонского замка были демонтированы, поскольку даже в руинированном варианте замок считался идеологически не соответствующим среде социалистического города, а на освободившемся месте был построен Дом Советов (рис. 1, 2).
Современный Калининград продолжает терять исторические памятники и связь с прошлым, выраженную некогда в средовой целостности. Многие европейские города, такие как Берлин, Дрезден, Любек, Варшава и др., оказавшиеся в аналогичной ситуации, после войны были восстановлены с учетом их исторической идентичности и культурного значения. Для советского и российского Калининграда восстановление путем реконструкции не рассматривалось ввиду экономической нецелесообразности и дороговизны масштабной реконструкции в советский период истории, а по прошествии многих десятилетий с момента разрушений – ввиду осуществленного строительства советского периода, измененного зонирования в градостроительной ткани, утраты достоверных чертежей и исторических технологий строительства, использованных ранее при возведении города.
Единственным возможным способом трансляции заложенных ранее в архитектурные объекты и среду исторической идентичности культурных кодов и символов средствами современной архитектурной практики является применение принципа «метафоры».
В истории архитектуры можно найти огромное количество примеров использования метафор для передачи символического и культурного значения. К таковым можно отнести крестообразный рисунок дорожек в средневековых католических монастырях, изображающих важный христианский символ – крест; японские «сады камней», предназначенные для отстранения от мирской суеты, медитации, гармонизации внутреннего мира; символические садово-парковые композиции периода романтизма; декоративно-прикладное искусство шинуазри[1]; фасадные композиции и декоративные элементы стиля модерн; отрицающую предшествующий опыт философию авангарда и модернизма; и взывающие к историческому контексту произведения постмодернизма…
Среди современных примеров применения метафорического принципа в архитектуре – Церковь Света Тадао Андо в Осаке (1987–1989) с прорезанным в бетонной стене отверстием в виде креста. Чистый солнечный свет, льющийся в интерьер церкви, – средство, которое автор использовал для трансляции метафоры христианского символа надежды и возрождения.
Другим примером может послужить памятник жертвам Холокоста в Берлине, построенный в 2005 году по проекту архитектора Питера Эйзенмана. Мемориальная композиция состоит из 2271 граненого блока безжизненного серого цвета. Блоки расположены так близко друг к другу, что пройти между элементами композиции посетителям удается только по тропинкам между шеренгами блоков, причем только по одному, друг за другом, в затылок один за другим. Суровое колористическое решение мемориала навевает депрессивные мысли о мертвом лесе, которому не суждено восстановиться после пожара. Ощущение конца жизни, одиночества и равенства погибших автору удалось передать метафорически.
Более жизнерадостным примером применения сразу нескольких метафор в современном проектировании можно считать создание парка Тюфелева роща в Москве в 2018 году по проекту Джери ван Эйка. Даже в названии заложена историческая преемственность, ведь парк располагается на месте бывшего реликтового леса. Организующий парковое пространство элемент – пергола, напоминающая конвейерную ленту, протянута через всю территорию объекта. Важной деталью этого реализованного проекта является использование в декоре поверхностей всех объектов парка (от урн до павильонов) ржавого металла, что также служит для зрителя «намеком» на индустриальную историю места, где в советское время располагался автомобильный завод ЗИЛ[2]. Авторам проекта удалось с помощью использовании перголы, как символа потока, присвоения проекту названия «Тюфелева роща», применения в отделке материала, знаменующего связь памяти места проектирования со страницей истории, посвященной работе именно с таким материалом, метафорически воссоздать память об автомобильном производстве, конвейерной ленте и истории места.
Изучение метафоры в профессиональном архитектурном сообществе началось после публикации книги «Язык архитектуры постмодернизма» Чарльза Дженкса в 1977 году. Позже поиск культурологических ценностей среды нашел отражение в работах зарубежных и советских теоретиков: К. Линча, А. В. Иконникова, А. В. Гутнова, В. Л. Глазычева, А. Ф. Квасова.
Обобщая теоретический опыт, автором статьи предлагаются к практическому использованию три принципиальные модели применения принципа «метафоры» в архитектурно-ландшафтном проектировании: «наглядная/прямая иллюстрация», «дендромоделирование»[3] и «восстановление физической формы». Каждая из названных моделей в практической плоскости способствует воссозданию утраченной культурной идентичности среды; при необходимости модели возможно комбинировать (рис. 3).
Добиться эффекта «наглядной/прямой иллюстрации» средствами средового дизайна проще всего ввиду того, что средством реализации такой метафоры может быть небольшая деталь или объект в среде, для создания которых зачастую не требуется больших затрат. Метафорическим элементом средового дизайна может быть даже указатель – ориентир в пространственной среде. В качестве примеров использования приема «наглядная иллюстрация» можно привести группу объектов: идеально подобранный оттенок или рисунок кладки на фасаде; ассоциирующийся с местом материал; исторический ритм оконных проемов; символичный цвет; световое шоу или инсталляция события как «проекции» («отражения») фрагментов зданий, скульптурных и ландшафтных композиций на полированных горизонтальных и вертикальных поверхностях, воде и т. д. Буквальным средством трансляции метафоры «наглядная иллюстрация» является текст, размещаемый на горизонтальной поверхности (тротуарной плитке, парковой скамейке, постаменте памятника), сопровождающий как средство навигации траекторию движения пешехода, или текст, размещенный на вертикальной поверхности (подпорных стенках, ограждающих конструкциях, малых архитектурных формах, фасадах и т. д.), отсылающий к событиям, именам, образам, буквально «рассказывающий» историю, описывающий событие или транслирующий легенду. Также нельзя забывать о возможности использования топонимичных названий средовых объектов – символизме, заложенном в названиях фрагментов среды, примерами чему могут быть: сквер Антропова яма, улица Земляной Вал в Москве и т. д. Таким образом, использование приема «прямой иллюстрации» как средства восстановления исторической идентичности места возможно даже при полной утрате визуального образа среды.
С помощью «дендромоделирования», специализированного средства ландшафтной архитектуры, представляется возможным добиться более образного эффекта метафоры, ввиду того что природные материалы сами по себе живые и «мифические», они продолжают расти и меняться даже после формирования композиции. Самым понятным таким средством является топиарное искусство – стрижка деревьев и кустов в определенной форме, напоминающей архитектурные детали и элементы (арки, колонны, комнаты и даже целые здания и лабиринты). Более образным инструментом метафоры в ландшафтной архитектуре следует выделить символизм, который в каждой культуре приписывается природным элементам или отдельным растениям: например, символизм как принцип пространственной организации в саду камней Рёан-дзи в японском Киото, в котором никогда не видно 15-й камень.
Архитектурные средства, которыми осуществляется «восстановление физической формы», самые масштабные и трудные в реализации, но одновременно и самые эффектные. Важными критериями качества такой метафоры является изначальное наличие фотографий и чертежей объекта, по которым можно придумать или воссоздать его, четко повторяя пропорции, масштаб и силуэт. А вот средства и материалы исполнения могут быть самыми разными: от временной инсталляции и лазерного шоу до капитальных построек из проволочной сетки, контрастного или идентичного исходному (историческому) материала.
Метафорические приемы архитектурно-ландшафтного проектирования могут дополнить арсенал средств воссоздания утрат среды, возглавляет который, бесспорно, реставрация, но при этом не превращая процесс в подражание оригиналу в виде дешевого новостроя: архитектурная метафора не должна полностью повторять изначальный объект, а лишь призвана предлагать образную отсылку к историческому прототипу, воссоздавая его образ художественными средствами.
Включение метафорических принципов рассматривается как подход к проектированию в центральной части города Калининграда, результатом применения которого станет восстановление утраченной памяти места и воссоздание облика среды путем трансляции символов и культурологических знаков при создании многогранных архитектурно-ландшафтных проектов с опорой на исторический контекст.
Применение принципа метафоры в сложившемся на сегодняшний день средовом градостроительном контексте позволит восстановить частично утраченный «портрет среды» довоенного Калининграда, включая градостроительный рисунок, силуэты города, масштаб застройки, формы объектов, ритмометрические характеристики, цветовые решения, символические знаки в декоративных элементах, и свяжет современный город с его историческим прошлым.
[1] Шинуазри (китайщина) – декоративный стиль, распространенный в европейских странах в XVII–XVIII веках, концепцией которого является адаптация традиционных элементов культуры восточных стран.
[2] ЗИЛ (Завод имени Лихачева) – первое автомобилестроительное предприятие в Российской империи и СССР, основанное в 1916 г., прекратившее работу в 2013 г., территория которого передана под застройку в 2020 году.
[3] Термин употребляется в трактовке проф. А. Ф. Квасова в учебно-методическом пособии «Архитектурная дендрология».
1. Ageev, I. A. Brending goroda i regiona kak sredstvo formirovaniya territorial'noy identichnosti: istoricheskiy opyt sibirskih gorodov / I. A. Ageev // Vestnik nauki Sibiri. – 2015. – № 2 (17). – S. 155–163.
2. Bush, P. D. Integraciya ruinirovannyh ob'ektov istoricheskogo naslediya v sovremennyy arhitekturnyy kontekst: dis. … kandidata arhitektury: 05.23.20 / Bush Polina Dmitrievna; Moskovskiy arhitekturnyy institut. – Moskva, 2017.
3. Gutnov, A. E. Mir arhitektury: lico goroda / A. E. Gutnov, V. L. Glazychev. – Moskva : Molodaya gvardiya, 1990.
4. Dzhenks, Ch. Yazyk arhitektury postmodernizma / Ch. Dzhenks; perevod s angliyskogo A. V. Ryabushin, M. V. Uvarova; pod red. A. V. Ryabushina, V. L. Hayta. – Moskva: Stroyizdat, 1985.
5. Efimov, A. V. Fenomen gorodskoy identichnosti / A. V. Efimov, A. P. Mina // Architecture and Modern Information Technologies. – 2021. – № 1(54). – S. 262–267. – URL: https://marhi.ru/AMIT/2021/1kvart21/PDF/17_efimov.pdf
6. Infante, F. Monografiya / Francisko Infante; Gos. kollekciya sovremennogo iskusstva. – Moskva : OOO Restart+, 1999.
7. Kvasov, A. F. Arhitekturnaya dendrologiya: uchebno-metodicheskoe posobie dlya studentov vysshih uchebnyh zavedeniy / A. F. Kvasov, M. V. Ozherel'eva, A. I. Topunov – Moskva : Izdatel' M. I. Sudakov, 2007.
8. Kester, B. Kenigsberg: Segodnyashniy Kaliningrad: Arhitektura nemeckogo vremeni / B. Kester, per s nem. A. Shabunin. – [B. m.]: Huzum, 2000.
9. Labeznaya, A. V. Arhitekturno-landshaftnye principy renovacii obschestvennyh prostranstv v istoricheskoy srede na primere goroda Kronshtadt: magisterskaya dissertaciya: 07.04.01 / Labeznaya Aleksandra Vadimovna; Moskovskiy arhitekturnyy institut. – Moskva, 2018.
10. Linch, K. Obraz goroda / K. Linch; Pper s angl. V. L. Glazychev; sost. A. V. Ikonnikov; pod red. A. V. Ikonnikova. – Moskva : Stroyizdat, 1982.
11. Malaya, E. V. Simvolicheskoe prostranstvo malogo goroda / E. V. Malaya, K. E. Vavulin // Architecture and Modern Information Technologies. – 2023. – № 2(63). – S. 154-165. –URL: https://marhi.ru/AMIT/2023/2kvart23/PDF/10_malaya.pdf
12. Nefedov, V. A. Arhitekturno-landshaftnaya rekonstrukciya kak sredstvo optimizacii gorodskoy sredy: avtoreferat dis. … doktora arhitektury: 18.00.04 / Nefedov Valeriy Anatol'evich; Sankt-Peterburgskiy gosudarstvennyy arhitekturno-stroitel'nyy universitet. – Sankt-Peterburg, 2005.
13. Prokof'eva, E. Yu. Sovremennye tvorcheskie koncepcii v landshaftnoy arhitekture: uchebnoe posobie dlya studentov, obuchayuschihsya po napravleniyu podgotovki 07.03.01. "Arhitektura" po programmam bakalavriata i magistratury / E. Yu. Prokof'eva, V. A. Pavlova – Moskva : MARHI, 2019.
14. Tabyshalieva, D. S. Prirodnye formy v gorodskoy srede: dis. … kandidata arhitektury: 18.00.01 / Dzhanyl Salmarbekovna Tabyshalieva; Moskovskiy arhitekturnyy institut. – Moskva, 1992.
15. Dani Karavan / IVAM Institut Valencia d’Art Modern. – Valencia, 2002.
