graduate student from 01.01.2022 until now
Moscow, Russian Federation
GRNTI 67.00 СТРОИТЕЛЬСТВО. АРХИТЕКТУРА
BBK 85 Искусство. Искусствознание
The paper deals with the influence of Chinese architectural thought on the urban planning features of Japanese capital cities in the context of analyzing data from archaeological excavations of the early, middle and late periods of the Heian era (794–1185) and comparing the data obtained with the original project.
Japanese architecture, urban planning, planning structure, Heian-kyō, Heijō-kyō
Становление государственности было тесно связано с градостроительными проектами, отражавшими стремление правителей установить господство и порядок, демонстрируя власть над пространством как внутри, так и за пределами государства. Масштаб архитектурных и градостроительных решений, призванный внушать благоговейный трепет перед государством, является характерной чертой древних столиц. Особенно явно эта черта прослеживается в градостроительной традиции китайских императорских столичных городов, оказавших значительное влияние на японскую архитектуру, так как история становления централизованной власти в Японии во многом опиралась на управленческий опыт Китая.
Будучи проекцией власти императора, идеальный город, в котором должен происходить процесс управления, был словно отпечатан на земной поверхности, служа воплощением порядка, обеспечивающего гармонию и процветание. Именно таким, по аналогии со своими китайскими образцами VII–X вв., должны были стать Хэйдзё-кё (старое название Нара) и Хэйан-кё (старое название Киото). Конечно, копирование китайских образов в Японии не носило абсолютного характера. Например, между Хэйдзё-кё и китайским столичным городом Чанъань имелся ряд существенных отличий: «дворец государя и административные постройки, организованные в Нара в единый архитектурный комплекс, занимали 4 квартала в северной части столицы, а в Чанъани дворец и министерства располагались обособленно» [2, с. 114].
Несмотря на то, что управленческий и градостроительный опыт Китая был успешно воплощен в проекте Хэйдзё-кё, усиление власти буддийских храмов (уже к 720 г. их насчитывалось 46) [2, с. 115], привело к тому, что было принято решение о переносе столицы, обусловленное намерением императорского дома ограничить влияние буддийской общины на процесс принятия решений в государстве [3, с.56]. Непосредственно в самой планировочной структуре нового города было предусмотрено расположение только двух буддийских храмовых комплексов, и, чтобы не допустить повторения ситуации, был введен запрет на перемещение буддийских храмов из Хэйдзё-кё в новую столицу [2, с. 177]. Также строительство новой столицы и императорского дворца было сопряжено с экономическими трудностями, – в 805 г. император Камму был вынужден его приостановить из-за оскудения казны [2, с. 176].
Когда император Камму основал Хэйан-кё в 794 году, новая столица должна была стать постоянным управленческим и ритуальным центром сильного централизованного государства, соответствующего китайским образцам. Однако японское государственное устройство функционировало совершенно иначе, чем его китайский прототип, реальная власть в большей степени принадлежала отдельным политическим деятелям, чем государственным институтам, а «законодательная база, на которую опиралось государство, в недостаточной степени соответствовала японским реалиям, что затрудняло правоприменительную практику» [1, с. 49].
Процесс ритуализированного управления государством нашел свое отражение в иерархии планировочной структуры города. Императорский бюрократический аппарат и дворцовые комплексы были расположены в северной части столицы, а резиденции аристократии, расположенные рядом, были символами ее статуса в управленческой структуре. Согласно изначальному плану, земля должна была быть систематически разделена на одинаковые кварталы, которым соответствовала симметричная сетка дорог. Широкие и ровные дороги должны были обеспечивать эффективное использование транспорта и прохождение императорских процессий. Территория города была систематически разделена, а планировочная структура и транспортные артерии были спроектированы максимально рационально.
Однако в реальности кварталы оказались слишком крупными, а дороги слишком широкими. Общественные сооружения, в свою очередь, были непомерно велики и многочисленны [6, с. 27]. Амбициозный масштаб проекта, помноженный на целый ряд факторов, отрицательно повлиявших на успешность его реализации, привел к тому, что он фактически так и не был завершен. Также стоит отметить, что идеальная симметрия плана не была полноценно реализована, возможно потому, «что не нашлось достаточного числа жителей, чтобы заселить такой огромный город» [2, с. 177]. Еще одним фактором, повлиявшим на неустойчивость планировочной структуры, стали особенности рельефа долины, в которой был расположен город, которые «делали западную часть города неудобной и малопривлекательной для обитания, и она развивалась медленнее восточной, которая протянулась до берегов реки Камо уже к концу IX в.» [2, с. 177].
Анализ археологических данных эпохи Хэйан (794–1185 гг.) также подтверждает то, что городское пространство претерпевало существенные изменения. На примере сопоставления данных археологических работ времен раннего, среднего и позднего периодов эпохи Хэйан явно прослеживается стагнация одних районов и развитие других. Хэйан-кё изначально состоял из 3 секторов – Императорского дворца, Сакё (левый сектор) и Укё (правый сектор). Сравнивая изначальный план города с археологическими данным раннего Хэйан, можно констатировать, что в некоторых секторах было проложено мало дорог, а сами эти территории остались неосвоенными. В ранний период (VIII–IX вв.) найти следы в Сакё сложнее. Пустые области в северо-восточном и юго-восточном углах Сакё и части западной оконечности Укё позволяют сделать вывод о том, что они были неосвоенными. В некоторых частях Укё было построено мало дорог, и эти районы, видимо,также остались неосвоенными. В средний период (X–XI век) территории, бывшие заброшенными в ранний период Хэйан по-прежнему остаются заброшенными. Развитие Сакё и стагнация Укё приобретают устойчивый характер. В поздний период (XII век) отчетливо видно, что самым плотно заселенным районом остается Сакё [4]. Как мы видим, в периоды среднего и позднего Хэйан, в то время как часть территорий находилась в запустении, другие активно развивались.
Исходя из этих данных можно сделать вывод, что градостроительная сетка Хэйан, скорее всего, так и не была завершена до конца [6, с. 31-32]. Кроме того, сравнивая получившееся функциональное зонирование сегментов планировочной структуры, расходившееся с изначальным вариантом, можно констатировать значительное отклонение от первоначальной идеальной схемы.
Эрозия государственной управленческой структуры находит свое отражение и в физическом воплощении столичного города, перенося объективные социальные противоречия вматериальную составляющую городского пространства. Изменчивая политическая реальность, экономические проблемы и стихийные бедствия стали объективными причинами, способствовавшими разрушению системы императорской власти, – императорский дворец, правительственные учреждения и дипломатические резиденции исчезали с угрожающей скоростью, в то время как западная половина города была быстро превращена в сельскохозяйственные угодья, а элитные дворцы никогда в полной мере не соответствовали своим структурным и функциональным идеалам как редкие места ритуализованного государственного управления [6, с. XX].
Так как повсеместное распространение системы частных земельных владений сёэн, не облагаемых налогом, и возросшая роль местного чиновничьего аппарата при распределении средств и направлении в столицуналогов [3, с. 49] подрывали экономическое благосостояние централизованного государства, то уже к Х веку центр реального влияния переместился из императорского дворца в резиденции придворных аристократов и храмовые комплексы. Впоследствии эти узлы частного политического и экономического влияния стали ядрами плотных кластеров городской застройки, что привело к глубокой пространственной трансформации городской структуры, в результате которой Хэйан-кё превратился из города, воплощающего власть государства и императора, в совокупность городских анклавов. Физическое пространство города отразилось в социально-политической реальности эпохи, где пространство, как и власть, было раздробленным и многомерным.
Еще одним признаком, указывающим на проблемы с воплощением в реальность китайской градостроительной системы, является тот факт, что в городе не хватало места для точного распределения жилых участков в соответствии с системой права собственности. Развитая бюрократическая система требовала большого обслуживающего чиновничьего аппарата. Хэйан-кё стал домом для разнообразной популяции чиновников численностью от пяти до семи тысяч человек [6, с. 3]. Поскольку Хэйан-кё унаследовал систему статусных земель Хэйдзё-кё, после переноса столицы возникли сложности с распределением земельных участков. Несмотря на наличие документов, призванных упорядочить этот процесс, система преемственности никогда не функционировала так, как планировалось.
В Японии существовала система из девяти основных рангов чиновников, «каждой ранговой категории, согласно законодательству, соответствовала определенная должность» [3, с. 33]. Однако большая часть чиновничьего аппарата — «около 95% от общей численности — составляли чиновники 6-го ранга и ниже, а также служащие, не имевшие ранга, но занимавшие определенные должности» [3, с. 55]. При соблюдении предписанийпериода Нараот пяти до семи тысяч чиновников низкого ранга, пребывавшихв столице, имели бы право на большее количество участков, чем было в самом городе [5, с. 120]. Стоит также отметить, что неудачная попытка первоначального переноса столицы из Хэйдзё-кё и Нагаока-кё также могла внести дополнительную сложность в этот процесс.
Подводя итог, можно констатировать, что несмотря на то, что китайская градостроительная традиция оказала существенное влияние на градостроительные решения столичных городов в Японии, характер изменений планировочной структуры, приводивший к развитию ткани городского пространства за пределами четко очерченной структуры, отражал объективные географические, политические, социальные и экономические особенности, характеризующие специфику японского исторического развития.
1. Eremin, V.N. Istoriya pravovoy sistemy Yaponii / V. N. Eremin. - Moskva : ROSSPEN, 2010.
2. Istoriya Yaponii. T. I. S drevneyshih vremen do 1868 g. / otv. red. A.E. Zhukov. - Moskva : Institut vostokovedeniya RAN, 1998.
3. Istoriya Yaponii: Uchebnik dlya studentov vuzov / pod red. D. V. Strel'cova. - 2-e izd., ispr. i dop. - Moskva : Aspekt Press, 2018.
4. Growth of Cities - Online Resource for Japanese Archaeology and Cultural Heritage. - URL: https://dig.sainsbury-institute.org/orjach/growth-of-cities/ (date of access: 10.05.2023).
5. McCullough, William H. The Capital and Its Society // Cambridge History of Japan / ed. Donald H. Shively and William H. McCullough. Vol. 2. Heian (Japan). - Cambridge (UK): Cambridge University Press, 1999. - P. 97-182.
6. Stavros, Matthew. Kyoto: a history of Japan’s pre-modern capital / Matthew Stavros. - Honolulu : University of Hawaii Press, 2014.
Authors: Shevchenko Marianna
